Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."

Теребихин Н.М.

<...> Эти ритуалы связываются с представлением о тотем¬ном священном царе-волке. <...> Такую же связь можно предположить и для славян¬ского, где Всеслав и Змей — Огненный Волк выступают качестве князей-волков... <...> С точки зрения структуры ритуала священный царь или князь выступает при этом как медиатор, который одновременно воплощает оба члена противопоставле¬ния — и охотника, и волка. <...> Этим же переносом объясняется и то, что герой мифа о Волхе-Всеславе может иметь имя, этимологически связанное с корнем vois — в имени Волоса, ср. Волх и волхит... ср. и позднейшие осмысления связи волх-Волк»10.
Мифологический образ князя Всеслава — Волха — Волка имеет самое прин¬ципиальное значение для понимания амбивалентной природы княжеской власти в Древней Руси, соединившей в себе сакральные функции с функциями воинскими. Ж. Дюмезиль следующим образом определял особенности воплощения тернарной модели космоса и социума у индоевропейских народов Северной Европы: «...гер¬манцы, балты, славяне, даже скифы разворачивают нечто вроде общего фронта: там политическая власть менее определена, нет большого корпуса жрецов — обще¬ственная религия в основном дело вождя группы, отца семейства или главы племе¬ни; само общество образует совокупность, в которой различия, столь сильные у большей части остальных инодеевропейцев, смягчены. Все это не могло не оказать влияния на организацию идеологии. Поэтому в русской традиции тот из трех "до¬исторических" героев, кто представляет первую функцию, Волх или Вольга, одно¬временно и шаман, и князь-воин: во главе своей дружины он совершает чудесные подвиги, но не столько благодаря отваге, сколько магии, хитрости, дару превраще¬ний, одним словом, всему тому, что Х.М. Чадвик и Н. Кершо Чадвик называют "его интеллектуальным даром и протеическими чертами". И те же слова могли бы быть приложены к скандинавскому Одину»11.
127

Амбивалентный образ древнерусского князя — царя и волхва-шамана — наи¬более ярко воплощен в деяниях князя Олега и княгини Ольги, в именах которых слышатся не только отзвуки скандинавской этимологии «священный», но и звуча¬ние имени бога Волоса — верховного шамана и ведуна, прародителя мифологиче¬ских героев («В-Ольга», «В-Олег»). «При разборе преданий об Олеге мы видим, что в народной памяти представлялся он не столько храбрым воителем, сколько вещим князем, мудрым или хитрым, что, по тогдашним понятиям, значило одно и то же: хитростью Олег овладевает Киевом, ловкими переговорами подчиняет себе без насилий племена, жившие на восточной стороне Днепра; под Царьградом хитро¬стью пугает греков, не дается в обман самому хитрому народу и прозывается от своего народа вещим.


Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.