Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."

Теребихин Н.М.

Это штормы так старят море. Когда теперь, через много лет, вспоминаешь пережитые бури, впечатление "старо¬сти" моря резко выделяется из массы других впечатлений. <...>
Если хотите знать возраст Земли, поглядите на море в шторм. Серый оттенок всей его необозримой поверхности, глубокие морщины, которыми ветер изрыл лицо волн... — все придает морю в шторм вид такой беспросветной старости, как будто оно было сотворено раньше, чем солнечный свет. <...> Чувствуешь, как в тебе про¬сыпается инстинкт древнего человека, который стремился олицетворять силы при¬роды, внушавшие ему любовь и страх»2. Инверсионный характер штормового моря, со дна поднимающего на поверхность глубинные напластования библейской геоло-гии времен сотворения мироздания, исчерпывающим образом соответствует «пере¬воротному» алгоритму русской души и русской истории. Подобно тому, как буря на море архаизирует историю Земли, обращает мир к первозданным временам начала, каждый новый переворот в истории России знаменовал поднятие на поверхность,
63

возрождение архаических, археологических парадигм и смыслов русской жизни. «Старость» штормового моря, в котором открывалась начальная «молодость» мира, перекликалась со «старостью» русской души, извечно сохранявшей в себе незамут¬ненный образ своего младенчества и детства.
Море не только отвечало эсхатологическим устремлениям русской души, но и открывало перед ней безграничные просторы и возможности достижения чаемого ею идеала обретения Царства Небесного уже здесь, на земле. «Морская открытость и беспредельность проницаема для взгляда и "открывает" человеку видение иных миров»3. Представление об иных мирах, отрывающихся в полуночных странах Севера, на просторах Дышущего моря, было ведомо как простым новгородским мореходам, достигавшим полярных пределов православного мира, так и древнерус¬ским богословам-книжникам, иерархам Церкви. Полемизируя с епископом Феодо-ром, отрицавшим существование чувственного, материально осязаемого рая, «архи¬епископ Василий настаивает на том, что рай, как и ад, — это не умозрительные образы, но вполне конкретные места, доступные чувственному восприятию, кото¬рые в принципе можно достичь, перемещаясь в пространстве; само пространствен-ное перемещение приобретает при этом иррациональный характер. В подтвержде¬ние своих слов он ссылается на многочисленные свидетельства новгородских мо¬реплавателей, которые видели ад; вместе с тем, он описывает случай, когда новгородцы, потеряв ориентацию и скитаясь по морям, неожиданно приплыли к острову, который оказался раем»4.


Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.