Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."

Теребихин Н.М.

«Одним из символических образов создания является остров, который "воз¬никает" внезапно среди волн»". Остров Буян как «первая земля», всплывшая среди волн первобытного океана, — это запредельная северная страна Лукоморья, потаен¬ные пути в которую запечатлены в заговорной картографии, ведущей паломников в страну Севера «с широкой улицы в чистое поле, с чистого поля в широкое лукомо¬рье». Глубинная, мифологическая семантика лукоморского острова Буяна, предста¬ющего в антропоморфорном образе женщины-праматери, соотносится с мотивами источника вечной жизни, бессмертия, рождающего женского чрева: «В системе антропоморфного образа мира остров (камень) символизировал не что иное, как "золотник", т. е. матку Вселенной...»12. Полярные архетипы острова — камня, жен¬щины, центра мира, первой райской земли воплощены в сакральной ономастике и географии арктического архипелага Новая Земля, которую поморы именовали Мат¬кой. Примечательно, что северные мореходы называли «маткой» деревянный ком-пас, который метафорически являл собой подобие некоего неподвижного центра, точки, своеобразной мировой оси, ориентирующей мореплавателя в пространстве Вселенной.
Метафизика Матки (Новой Земли) как «сакрального пространственного и вре¬менного центра», как первой, «новой», земли, восставшей из глубин Студеного океана, породила и особый жанр новоземельских видений райской земли, где своего судного часа ожидают души поморов, сгинувших в относе морском: «Посреди
43

Матки... город есть, не нашим земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледя¬ные, дома тоже. А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не добраться, все охотнички, да ловцы, что на Матке (исчезли)... Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих церквей, поди не сосчитать, одна другой выше, одна другой краше. Колоколенки — словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер, да скорей назад»13. Новоземельские «обмирания» и видения райского города Леденца необхо¬димо рассматривать в одном жанровом ряду с многочисленными визионерскими рассказами новгородских мореходов, которым в полуночных странах Севера, на просторах Дышущего моря открывались адские бездны и райские острова блаженных.
Амбивалентность северного острова — «материка» («матерой» — первой зем¬ли), в сакральном ландшафте которого пугающе соседствуют области рая и ада, порождена изначальной недифференцированностью потустороннего (северного) мира, который «воспринимался как нечто единое и одинаково противоположное миру обычному, профаническому.


Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.