Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Эту ситуацию добровольного выбора моря и вызова морю в «средиземноморской пер-сонологии» блестяще описал В.Н. Топоров: «Постоянное и актуальное присутствие моря... ставит перед Балканами со всей конкретностью и насущностью некий клю¬чевой вопрос — вызов, на который нельзя не отвечать и который приглашал homo balcanicus выйти из "своей" обжитости, уютности, "укрытости"-потаенности в сфе¬ру "открытости", заставляет этого "балканского человека" задуматься над пробле¬мой судьбы, соотношения высшей воли и случая, жизни и смерти, опоры-основы и безосновности-бездны, над самой стратегией существования перед лицом смерти... над внутренними и внешними резервами человека в этой пограничной ситуации. Иначе говоря, "открытость" моря, его опасности, неопределенности, тайны, исклю¬чение запланированных и даром дающихся гарантий, приглашение к испытанию и
76
риску, к личному выбору и инициативе, к адекватной морю "открытости" самого человека перед лицом "последних" вопросов — все это более чем что-либо другое складывает духовный облик "балканского человека" и преформирует все типологи¬ческое разнообразие антропоморфных вариантов, участвующих в решении сотери-ологической задачи, которая была основной для Балкан в течение, по меньшей мере, семи последних тысячелетий, как и для всего Средиземноморья»47. Переведя это высказывание В.Н. Топорова из средиземноморского в беломорский контекст, мож¬но сказать, что перед нами представлена и вся палитра «поморской персонологии» с ее повышенным вниманием к решению крайних, предельных и запредельных вопросов бытия. Для монахов Соловецкой обители море являлось книгой, излагаю¬щей Промысл Божий о мире, весь план Божественного Домостроительства. В «Жи-тии» преподобных Иоанна и Логгина Яренгских говорится о том, что «хотя они были люди не книжные, но, наставленные в первоначальных истинах христианства, из созерцания величественной природы почерпали важные уроки для своего про¬стого ума и чистого сердца. Они видели необозримое море и возносились мыслию к Творцу, положившему предел морю; звездное небо обращало их взоры к Богу, назначившему всему стройный порядок. Таким образом эти простые люди в тиши обители смиренно восходили от совершенства к совершенству, пока Господу угодно было призвать их к Свету невечернему не совсем обычным путем»48.
Белое море порождало не только монахов-пустынников, занятых «умным дела¬нием» и умной молитвой, но оно явилось духовной родиной философов и писате¬лей-маринистов. «Полночное море, от зачала мира безвестное и человеку непостиж¬ное, отцов наших отцы мужественно постигают и мрачность леденовидных стран светло изъясняют», — писал поморский философ, основатель Выговской обители, как бы возродившей собой поверженные Соловки, Андрей Денисов.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.