Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
И однако,
несмотря на отрицательные результаты эксперимента, оно происходит» [2]. В
1948 году Прибраму предложили должность в Йейльском университете, и
перед тем, как туда перебраться, он помог Лэшли описать его
монументальные тридцатилетние эксперименты.
Прорыв
В Йейльском университете Прибрам продолжал обдумывать свою
гипотезу о том, что память, судя по всему, распределена в мозговой ткани, и
чем больше он думал, тем более гипотеза казалась убедительной. Все
пациенты, у которых мозг был частично удален по медицинским показаниям,
никогда не жаловались на потерю конкретной памяти. Удаление
значительной части мозга может привести к тому, что память пациента станет
расплывчатой, но никто еще не терял после операции избирательную, так
называемую селективную память. Например, люди, получившие травму
головы в автомобильных катастрофах, всегда помнили всех членов своей
семьи или прочитанный ранее роман. Даже удаление височных долей – той
области мозга, которую Пенфилд подверг особенно пристальному изучению,
– не приводило к каким-либо провалам в памяти пациента.
Идеи Прибрама получили дальнейшее подтверждение в экспериментах,
проведенных им самим и другими исследователями на пациентах, не
относящихся к эпилептикам. В результате этих экспериментов не удалось
подтвердить выводы Пенфилда об избирательной стимуляции памяти. Сам
Пенфилд не смог повторить свои результаты на пациентах, не страдающих
эпилепсией.
Несмотря на все большую для Прибрама очевидность распределенного
характера памяти, он пока еще не мог понять, как мозгу удается справляться
с этой поистине магической задачей. И вот в середине 1960-х годов Прибрам
прочел в журнале «Scientific American» статью, где описывались первые
опыты построения голограммы. Статья поразила его как гром среди бела дня.
Открытие принципа голограммы не только было революционным само по
себе: оно сулило решение той головоломки, с которой Прибрам столько лет
безуспешно боролся.
Чтобы понять все его волнение, познакомимся немного ближе с тем, что
такое голограмма. Одно из явлений, лежащих в основе голограммы, – это
интерференция, то есть паттерн1, возникающий в результате наложения двух
или более волн (например, на поверхности воды). Если, например, бросить в
пруд камешек, это произведет серию концентрических, расходящихся волн.
Если же бросить два камешка, мы увидим соответственно два ряда волн,
которые, расходясь, налагаются друг на друга.
Данная книга публикуется только в целях ознакомления! Все права защищены.