Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Те, кто был наиболее заинтересован в практическом
социальном прогрессе и избавлении одних общественных групп от
гнетадругих, оказывали органической теории прохладный прием. Следствием,
если не целью, немецкого идеализма в сфере социальной философии
было обеспечение бастиона, который помог бы политическому статус-кво
вынести натиск радикальных идей, доносящихся из революционной Франции.
Хотя Гегель отчетливо выразил мысль о том, что конечная цель институтов
и государств заключается в осуществлении свободы для всех, из его
философии вытекало, что Прусское государство священно, а бюрократический
абсолютизм должен быть сохранен. Случайна ли такая апологетическая
тенденция, или она обусловлена чем-то связанным с логикой понятий,
которые использовал Гегель?
Несомненно, что верно второе. Если мы толкуем о государстве вообще
и об индивиде вообще, вместо того чтобы говорить о той или иной политической
организации и той или иной группе нуждающихся и страдающих
человеческих существ, это чревато тем, что тень очарования и престижа,
значения и ценности, приписываемых общему понятию, падет и на конкретную
ситуацию, заслонив собою ее недостатки и скрыв во мгле настоятельную
потребность в серьезных реформах. Значения, усматриваемые в
общих понятиях, придаются и частностям, которые под них подпадают. А
иначе и быть не может, если мы однажды приняли на веру логику жестких
универсалий, под которые надлежит подводить все конкретные случаи, чтобы
понять их и объяснить.
Итак, органическая точка зрения имеет тенденцию к умалению важности
конкретных конфликтов. Поскольку индивид и состояние общественного
института есть не что иное, как две стороны одной и той же реальности,
поскольку они уже сосуществуют друг с другом в принципе и в концепции,
их конфликт во всяком отдельном случае будет всего лишь видимостью.
Если в теории индивид и государство равно необходимы и полезны
друг другу, то стоит ли уделять слишком много внимания тому факту,
что в данном государстве целая группа индивидов страдает от его душной,
деспотической атмосферы? В «действительности» интересы этой группы
не могут противостоять интересам государства, к которому она принадлежит;
ее оппозиция чисто поверхностна и случайна. Капитал и труд не способны
«реально» конфликтовать, поскольку каждый из них органически
важен для другого, а оба они органически важны для упорядоченного сообщества
как целого. «Реально» не могут существовать какие-либо проблемы
полов, поскольку мужчины и женщины неразрывно связаны друг с
другом и с государством.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.