Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Поэтому вполне
можно подумать, будто это психическое эго, состоящее в актах выбора, одобрения,
отрицания и эмоциях вроде страха, надежды и прочего, остается тем самым
внутренним
эго
-неприступным
для
прямого
наблюдателя
объектом.
На самом же деле в анализе именно данного аспекта эго Джеймс приступает
к самой отчетливой и подробной биологической интерпретации, поскольку
он говорит, что все непосредственно и эмпирически наблюдаемое
указывает на то, что «эго или многие эго, при тщательном исследовании
оказывается в основном сводимым к набору этих особых движений в голове
или между головой и гортанью»1 . В его тексте «эти особые движения»
описываются как «переменчивая игра давлений, конвергенции,
отклонений и аккомодаций моих глазных яблок» и «открывание и
смыкание голосовой щели», а также «сокращения челюстных мышц» и
мышц грудной клетки. Подобные телесные движения, то есть все, что
непосредственно ощущается в опыте как его глубочайшее средоточие,
«святая святых» эго, представляют собой выражения «постоянной игры с
помехами и поддержками, освобождением и арестом, тенденциями,
отвечающими нашим желаниям и отвечающими чему-то иному».
Теоретическая же интерпретация четко выражена в следующих словах:
«Ядро эго... по-видимому, представляет собой совокупность активностей, в
физиологическом плане существенно не отличающихся от непосредственно
наблюдаемых действий. Если мы разделим все возможные физиологические акты
на приспособлениям реализации, то ядро эго будет представлено совокупно
взятыми приспособлениями, подстройками; а менее сокровенное и более подвижное
эго, поскольку оно активней, будет представлено действиями-реализациями»2.
Затем он говорит, что, поскольку деятельность по приспособлению «совершенно
неважна и неинтересна сама по себе; что важным является только то, как
она будет использована в форсировании либо предотвращении разнообразных
вещей и действий», то неудивительно, что ее, как правило, обделяют вниманием.
Но тот факт, что приспособительная активность входит во все наши
взаимодействия с окружающими условиями, кроме актов, носящих самый
рутинный и «автоматический» характер, придает ей некую особую роль, так как
«она является неизменной осью наших движений к вещам и движений прочь от
них, желаний сдаться на их волю или воздержаться от этого, которая естественно
представляется нам центральной и находящейся глубоко внутри»3.
Все, что он далее говорит о личном тождестве, вполне согласуется с данной
поведенческой трактовкой.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.