Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Мне кажется, что оно лишено
всякого намека на значение, кроме того, что оно является антонимом
слову «там» (there), поскольку «там» (there), на мой взгляд, понятие множественного
числа; ибо варианты того, что «там»,—многочисленны. Я считаю,
что различие между здесь и там вытекает из гораздо более глубоких
определений этих понятий, чем определения непосредственно данного или
могущего наличествовать непосредственно. Я бы даже сказал, причем не
пытаясь как-либо аргументировать сейчас свои слова, что в простое на первый
взгляд «перед нами краснота» включена целая теория, в свою очередь
включающая в себя определение или дефиницию того, что мы называем
«пространством». И еще бы, конечно, добавил, что более адекватным суждением
об упомянутом конкретном факте является суждение «краснота здесь
и сейчас», а это значит, что в полное гарантированное суждение о «красноте
здесь и сейчас» включена научная теория пространства и времени.
(ii) Если я правильно понял мистера Рассела, он считает, что безусловность
и чистота основных пропозиций связана с (и, возможно, гарантирована) тем
фактом, что содержания суждений типа «перед нами краснота» имеют
ту же природу, что и чувственный опыт, в котором воспринимаемый материал
сводится к прямому чувственному присутствию, или сенсуму. Он
1 Как мы далее увидим, от этого вопроса в значительной мере зависит правиль
ная интерпретация последствий моей теории, а также крайне основополагающего
вопроса об операциях, о котором мистер Рассел только упоминает.
384
пишет, например, следующее: «В теории мы, однако, можем различать два
типа случаев, связанных с суждением вроде «это красное»: в первом случае
оно вызвано тем фактом, который в нем утверждается, а во втором ведущая
роль в его причинении переходит к словам или образам. В первом случае
оно наверняка будет истинным, а во втором оно может быть ложным». Впрочем,
мистер Рассел продолжает вопросом: «Что может значить наше высказывание
о том, что «чувственный образ» порождает слово или предложение?
На первый взгляд мы должны были бы представить себе некий важный
процесс в мозгу, связующий визуальные и двигательные центры; таким образом,
причинение было бы самым что ни на есть прямым»1. Следовательно,
мы вправе думать, что, согласно личным воззрениям мистера Рассела, в
каждом конкретном случае не обходится без вмешательства хорошо проработанной
физиологической теории как условия нашей уверенности в том,
что «перед нами краснота» является истинным утверждением.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.