Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Но все-таки поразительно, что, когда кошмар войны,
социальная незащищенность и угрожающее положение демократических
институтов уже продемонстрировали актуальность нравственных и интеллектуальных
позиций и привычек, которые соответствовали бы новому
состоянию мира, тем не менее была развязана явная кампания по представлению
научного подхода этаким козлом отпущения, виновным в сегодняшнем
зле, насущным путем к спасению от которого якобы может быть только
возврат к верованиям и практике донаучной, дотехнологической эры.
Предпринимаемая время от времени организованная атака на науку и
технологию, суть которых—материалистическая, а роль—та же, что прежде
была у абстрактных нравственных предписаний (абстрактных потому, что
они отлучали цели от тех средств, которые должны были к ним вести), определяет
проблему, с которой нам приходится иметь дело теперь. Податься ли
нам назад или идти вперед, к открытию и использованию на практике тех
средств, которыми наука и технология докажут свое основополагающее значение
для обеспечения благополучия человека? Непривычка применять научные
методы для понимания человеческих отношений и интересов, а также
для планирования тех мер и средств, которые играли бы в делах человека
ту же роль, что технологии в физической сфере, имеет простое историческое
объяснение. Новая наука начала с предмета, наиболее удаленного от проблем
человека, а именно —со звезд на небе. Из астрономии новые методы
направились одерживать победы в физике и химии. Много позже наука нашла
приложение в физиологической и биологической сферах. Ее успехам на
каждом шагу сопутствовало известное сопротивление представителей традиционных
институтов, считавших, что поддержка старых убеждений это
вопрос престижа, и чувствовавших, что их классовое господство находится
под угрозой. В результате большинство работников науки сочло, что
простейший способ обеспечить себе возможность проводить дальнейшие
исследования—это согласиться на предельную специализацию. Тем самым
они как бы говорили, что их методы и результаты, коль скоро они никак не
касаются серьезных нравственных интересов человека, не являются и не
могут являться «опасными». Эта позиция в свою очередь помогла закрепить
и увековечить традиционное противопоставление человека как такового всей
остальной природе, а также углубить раскол между «материальным», с од
ной стороны, и моральным и «идеальным»—с другой.
Поэтому, когда научное исследование, одержав почти полные победы в
области астрономии и физики, а также частичные завоевания в сфере живой
природы, двинулось в область человеческих вопросов и дел, те силы, которые
противились его предыдущим успехам, стали консолидироваться для
финальной атаки на новый аспект науки, поистине имеющий первостепенное
и высшее значение.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.