Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Вопрос в том, где искать причины такой их трактовки: в них
343
самих как ценностных фактах или же их причины из разряда социально
культурных феноменов. Если верно последнее, то это значит, что они все-таки
изменяемы в процессе социально-культурных преобразований. Если верно первое,
то это значит, что мы не сможем смоделировать в масштабах иссле-дования
различия ценностей, имеющие серьезное общественное значение и затем научиться
улаживать их разумным путем. Возможно, что они не всегда ведут к прямому
конфликту. А не ведут они к нему только благодаря нашей уверенности в том, что
такой путь не будет успешным, или он слишком дорого нам обойдется, или время
для него еще не пришло, или в том что некий более хитроумный метод позволит
нам достичь желанной победы несомненно более эффективным путем.
Очевидно, что этот четвертый вопрос связан с теми, которые мы обсуждали ранее.
Если оценивание всецело и исключительно состоит из чего-то глубоко недоступного для
исследования и суда, то мы должны допустить, что о его примитивном животном
уровне также судить невозможно, остается разве что исследовать средства,
которые наилучшим образом способны обеспечить победу одних ценностей над
другими, конфликтующими с ними ценностями и оценками. Но если, отвечая на
третий вопрос, мы решим, что в каждом случае почитания, желания и наслаждения
и прочих позиций присутствует некий элемент или аспект оценивания по
«объективным» основаниям, то возможно, что сам такой элемент или аспект когданибудь
станет столь высоко ценимым, желанным и дарующим удовольствие, что он
превзойдет по силе и значимости брутальный или иррациональный фактор оценивания.
В этой связи нам кажется важным отметить, что те авторы, которые держатся
мнения об абсолютно иррациональном характере ценности, начинали с принятия
теории о «внутреннем», умонастроенческом происхождении ценности, а затем стали
наделять этот почти что эфирный материал такой высокой силой сопротивления,
которой нет даже у трех листов стали. Если четыре сформулированных здесь
вопроса, на мой взгляд, более или менее ясно представлены в текущей дискуссии о
ценностях, то только что упомянутый мною факт заставляет меня поднять на свой
страх и риск еще один вопрос, который не так часто встречается в литературе по
ценностям, но тем не менее может оказаться более фундаментальным, чем вопросы,
что ставятся в ней сплошь и рядом. Диктует ли нам природа оценок и
ценностей, чтобы мы толковали их на психологической основе—как сущности по
определению «индивидуального» типа? Или же они относятся к разряду
феноменов столь явно и абсолютно социально-культурных, что и эффективное
взаимодействие с ними возможно только в соответствующем контексте?1
1После того как данный текст уже был написан, я обнаружил, что у Айреса в
книге «The Theory of Economic Progress» [«Теория экономического прогресса»],
в частности на страницах 73—85,90,97, этот вопрос отчетливо поднимается как
имеющий основополагающее значение для экономической теории.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.