Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Эти возможные решения, попросту говоря,
представляют собой (в понятиях теории) возможные значения данных,
определяемых в наблюдении. Процесс размышления над этими данными и
есть процесс выработки решений. Сопоставленные с материалами наблюдений
и проверенные таким образом, решения образуют содержание инференциальных
пропозиций. Последние служат не инстанциями или примерами
знания, а средствами достижения цели познания, каковой является гарантированное
утверждение. По природе своей они также суть операции,
поскольку задают новый уровень экспериментальных наблюдений, материал
которых обеспечивает и возможность проверки старых гипотез, и точку
отправления для новых, или по крайней мере возможность изменить решения,
принятые ранее. И так далее до тех пор, пока ситуация не станет определенной.
Если вы готовы рассматривать это сжатое изложение моей позиции, приняв
ее собственные понятия, а не интерпретируя ее суть в понятиях некой
теории, которую она на самом деле логически не допускает, то, я думаю, это
избавит меня от необходимости дальнейших комментариев по поводу идеиприписанной
мне мистером Расселом, а именно—идеи о том, что «верование
является гарантированным, если как инструмент оно оказывается полезным
в конкретной деятельности, то есть если оно приводит к удовлетворению
желания» и что «единственно значимый результат успешного исследования
есть успешное действие»1.
В интересах нашего взаимопонимания я сейчас сделаю несколько замечаний
в связи с фрагментом, который, если я его верно толкую, и объясняет
природу неправильного представления мистера Рассела о моей позиции и в
1Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 404,405.
395
котором как следствие можно также увидеть сущность истинного различия
между нашими взглядами:
«Если бывают такие явления, как «верования», которые кажутся нам неоспоримыми,
то возникает вопрос: можно ли их поделить на два классана
«истинные» и «ложные»? Или если это невозможно, то можно ли их подвергнуть
такому анализу, в результате которого выделенные из них составляющие
все же будут разделены на два вышеназванных класса? Если хоть
на один из этих вопросов ответ будет утвердительным, то следует ли усматривать
разницу между «истинным» и «ложным» в успешных либо неуспешных
последствиях верований, или же их следует относить на счет какихлибо
иных отношений, которые могут связывать их с соответствующими
явлениями?»1
Основываясь и на других пассажах, подобных только что приведенному,
я совершенно укрепляюсь в своем предположении, что в них мне приписывается
тот взгляд, будто «различие между «истинным» и «ложным»
следует связывать с успешными либо неуспешными последствиями наших
верований».
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.