Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Они побуждают к изобретательству и стимулируют
прогресс. Они дают больше экономии и энергии исключительно за счет
успешной реализации инициатив, навыков и труда, характерных для этих
видов деятельности. Свободный товарообмен связывает людей и нации
общими интересами и приближает царство гармонии и мира для всего человечества
». Вот такие у них были претензии.
Учитывая, в какое особое время и в каком особенном месте эти претензии
прозвучали, можно назвать их по-своему обоснованными. Великий
выброс энергии сопровождал начало промышленной революции; это происходило
во всякой разновидности созидательного действия, а не исключительно
в промышленном производстве. Но как только новые социальные
группы завоевали власть, их идеи окаменели в догмах о свободе промышленного
предпринимательства от любой формы организованного общественного
контроля. Поскольку администраторы и закон в этот поворотный момент
истории представляли собой помеху высвобождению человеческой
энергии, они были провозглашены вечными врагами человеческой свободы.
Идея, согласно которой им следует «убрать свои руки от производства и
торговли», в тех специфических обстоятельствах звучавшая крайне конкретно,
превратилась в жесткую догму «индивидуализма» laissez-faire. Теперь
на социальные силы опустилась тяжелая рука новых экономических
интересов, организованных куда лучше прежнего, аграрного класса.
В связи с тем что некоторые следствия интересов господствующего экономического
класса доказали их антиобщественную сущность, настал черед
таких якобы вечных истин, как полная изоляция экономического интереса
от политического (власть не должна соваться в бизнес), самодостаточный
индивидуализм и отказ от организованного общественного руководства.
Между тем дух великодушия и сочувствия, характерный для прежнего либерализма,
рассеялся и свелся к ряду филантропических движений; его влияние
на законодательство и власть ограничилось мерами, лишь слегка исправляющими
положение наиболее ярко выраженных социальных лишенцев
и не затрагивающими при этом самой системы, по вине которой возникают
такие симптомы. В нашей стране господствующий класс рьяно противился
даже этим симптоматическим мерам, хотя мог бы пожинать их благие
плоды, ибо благодаря подобным мерам массам было бы легче притерпеться
к доставшейся им в наследство системе.
В итоге то, что возникло как движение за большую свободу в реализции
человеческих энергий и в начале своего пути сулило всякому индивиду
новые возможности и силы, стало для несметного множества индивидов еще
одним фактором социального подавления.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.