Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
В том, что я сказал о значениях, мой критик усмотрел склонность придавать
необоснованную важность последствиям; в том, что я говорю (в рамках
дискуссии, посвященной специальной проблеме) об атмосфере, в которой
складывалась греческая философия, он находит столь же одностороннюю
склонность раздувать важность генезиса. Тот факт, что при обсуждении
конкретного отрезка истории упор в анализе каждой особой проблемы
мы делаем на результатах, а при обсуждении другой части истории в связи с
иной особой проблемой мы делаем его на предпосылках, отнюдь не означает,
что мы непоследовательны. Что касается последствий и их связи со значением
и удостоверением, то я уже многократно и отчетливо настаивал на
том факте, что нет иного способа судить о возможных следствиях, кроме
рассмотрения предпосылок, так что эти последние нам, безусловно, необходимы,
итемнеменее функциональноонивторичны1.
1 Употребление мною составного слова «генетически-функциональный» при
разъяснении того, что, по моим понятиям, является надлежащим методом философии,
таким образом, непосредственно связано с моей позицией относительно временной
преемственности природы и опыта.
279
278
(3) Другой аспект перспективы, вытекающей из точки зрения, которая
представлена идеей континуальности природы и опыта, касается связи теории
и практических результатов, в частности относящихся к сферам физической
науки и нравственности. Именно вокруг данного вопроса, если не
ошибаюсь, и сосредоточивается основная критика Когена, поскольку мои
пассажи, на которых базируется эта критика, трактуются им в свете совсем
иной перспективы, нежели та, с чувством которой они писались. Важно не
столько то, что я, как мне самому представляется, достаточно последовательно
и упорно настаивал на том, что исследование должно повиноваться
воле своего предмета1 и не руководствоваться какой-либо целью или мотивом,
проистекающим из внешнего источника; гораздо важнее то обстоятельство,
что любое иное воззрение противоречило бы моим главным тезисам,
касающимся, во-первых, роли естественных наук в формировании целей и
ценностей практической жизни и, во-вторых, значения экспериментального
метода естествознания как образца для наук, сопряженных с человеческой
практикой, или общественных и нравственных дисциплин.
Точка зрения, выработанная мною в отношении природы всего, к чему
применимо прилагательное «физический», заключается в том, что хотя мы
приближаемся к этой природе, распутывая клубки, которые подбрасывает
нам непосредственный опыт, но это именно она задает нам условия, от которых
зависят все качества и временные ценности, все окончательные итоги
опыта.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.