Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Сегодня
даже в теологических кругах слишком незначителен интерес к тем идеям,
которым он посвятил себя, желая сделать их более ясными в свете разума.
Постичь его мысль в надлежащей перспективе можно, только противопоставив
ее общему фону доминирующих интересов нашего времени. По
своему темпераменту Марш не являлся сторонником споров; он противился
тому, чтобы его в них вовлекали. Но и самого поверхностного читателя «Введения
», предваряющего новое издание «Пособия по рефлексии» Кольриджа,
будет преследовать чувство, будто то, что говорит Кольридж, и то, что
говорит сам Марш, совершенно противоречит идеям, владеющим умами в
современных религиозных кругах, и постепенно к этому ощущению присоединится
другое—будто бы он взял на себя религиозное, равно как и философское,
обязательство бороться с тенденцией таких убеждений. Его волновали
не судьба какой-то частной философской системы или задача ее распространения,
а новое пробуждение поистине духовной религии, замутнен
405
ной и подавленной влиянием господствующей философии Джона Локка и
шотландской школы*. Именно в согласии с требованиями духовной и пер
сональной религии он и обратился к немецкой философии, руководствуясь
убеждением в том, что те же самые проблемы, которые Кольридж выявил в
Англии, можно обнаружить и в его собственной стране.
Здесь уместно процитировать небольшой отрывок из «Введения», касающийся
того, что он говорит на данную тему. «Такова наша исключительно
тяжкая доля в этой стране, что, в то время как философия Локка и шотландских
авторов снискала полное признание как единственная рациональная
система, а ее ведущие принципы получили особый статус непререкаемых,
мощная тяга к религии и страсть к размышлениям, одинаково сильно присущие
нам, заставили нас объединить и связать эти принципы как они есть со
своими религиозными интересами и мнениями столь разнообразными способами
и столь глубоко, что многие люди стали считать их неотъемлемыми
частями одной и той же системы». Сам он полагал, что философские принципы,
которые массы таким образом приняли за принципы христианской
веры, в действительности фундаментально противоречили. Как он пишет,
«система философии, исключающая саму идею о всякой духовной власти и
духовном деятеле, по-видимому, не способна ужиться с религией, духовной
по существу». Как и Кольридж, он предвидел, что его могут счесть еретиком
от религии, поскольку он был полон желания прийти к такой философии,
которая будет соответствовать, а не противоречить духовным истинам
христианства, составляющим, по Маршу, ее сущность.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.