Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Некая цель, то есть
новое желание подразумевается в идее сомнительной ситуации»1.
Если мы говорим о «сомнительной ситуации» именно в том значении,
которое присуще ей в контексте моей общей теории опыта, то да, я действительно
имею в виду, что она может существовать и без личности сомневаю
щегося; и более того, что «индивидуальные состояния сомнения, не вызванные
какой-либо экзистенциальной ситуацией и не относящиеся к ней, патологичны;
в своей крайней форме они переходят в манию сомнения... При
вычка трактовать сомнительное так, словно оно принадлежит, скорей, исключительно
нам, а не экзистенциальной ситуации, в которую мы сами влипли
или оказались вовлечены, является наследием субъективистской психологии
»2. Изложенная позиция столь тесно и основательно переплетается со
всей моей теорией «опыта» как поведенческого (но не в узкоспециальном
смысле слова «поведенческий», который закрепился за ним благодаря бихевиоризму)
взаимодействия организма со средой, что, если бы я попытался
обосновать то, что утверждал в этом процитированном отрывке, мне пришлось
бы заново изложить все сказанное на протяжении многих страниц
всех моих произведений. Ограничусь здесь лишь одним моментом. Я уже
отчетливо выразил мысль о том, что источником и прототипом проблемной
сущности ситуаций служат условия дисбаланса или неравновесия, вновь и
вновь ритмично возникающие в ходе взаимодействия организма с окружающей
средой,—условия, примером которых может служить голод, но не как
«ощущение», а как форма организменного поведения, проявляющаяся, в
частности, в телесном беспокойстве, маете и телесных, физических актах
поиска пищи. Поскольку я уже не могу занимать место под повторное изложение
моих взглядов на опыт, одним из аспектов которых является позиция,
касающаяся экзистенциальной природы неопределенной, или проблемной,
ситуации (однако таким аспектом, который логически предполагается и даже
требуется моей теорией опыта), я ограничусь лишь краткими комментариями,
призванными, насколько это возможно, пролить свет на разницу между
моей собственной позицией и позицией мистера Рассела. (i) Все случаи опыта
— это взаимодействия организма и среды; и сомнительная, или проблемная,
ситуация, разумеется, не составляет здесь исключения. Но энергии организма,
активизированные в каком-либо частном взаимодействии, образующем
проблемную ситуацию или являющемся таковой,—это те же энергии,
которые участвуют в его обычном жизненном процессе.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.