Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Поэтому традиционное знание было столь же существенным и
всеобщим, как сама жизнь, и испускало теплый радужный свет
общественного бытия, в котором человек реализовывал свою суть. В
отличие от него позитивистское знание касалось чисто материальных нужд
и не составляло единства с горячей верой, облагороженной жертвами
предков и почтением современников. Вследствие своего ограниченного и
конкретного характера оно было сухим, грубым, холодным.
В то же время люди наиболее проницательного и деятельного ума, вроде
самого Платона, в отличие от консервативных граждан своей эпохи, уже
не могли довольствоваться принятием старых верований в их старой форме.
Развитие позитивного знания и критического, исследовательского темперамента
развенчало эту старую форму. Новое знание обладало всеми преимуществами
определенности, точности, доказательности. Традиция славилась
благородством цели и размаха, но была неопределенна в своих основаниях.
Жизнь без вопросов, говорил Сократ, не годится для того, чтобы ею жил
человек, поскольку как существо разумное он есть существо вопрошающее.
Поэтому ему надлежит искать причины вещей, а не принимать их по обык
30 31
новению в согласии с политически сильными мира сего. Что же следовало
сделать? Следовало развить метод рационального изучения и доказательства,
благодаря которому важнейшие элементы традиционной веры обрели
бы непоколебимую основу; выработать метод мышления и познания, который
в ходе очищения традиции оставил бы в полноте и сохранности нравственные
и социальные ценности; более того, очистив их, он добавил бы им
силы и веса. В двух словах это звучит так, что вещи, основанные на обычае,
подлежали бы реставрации, после которой они были бы основаны уже не на
стандартах прошлого, а непосредственно на метафизике Бытия и Вселенной.
Метафизика потеснила обычай как источник и гарант высших моральных
и общественных ценностей и стала основным предметом европейской
классической философии, начинающейся с Платона и Аристотеля, философии
— не будем этого забывать, — восстановленной и снова взятой на вооружение
христианскими мыслителями средневековой Европы.
В создавшейся таким образом ситуации, насколько я понимаю, и возникли
все традиционные представления о функции и задаче философии, которыми
до самого недавнего времени руководствовались системные и конструктивные
философии западного мира. Если я прав в своем основном тезисе,
что начала философии состоят в попытках примирить два разных типа
духовной продукции, то, стало быть, теперь мы знаем, как подступиться к
основным характеристикам последующей философии, по крайней мере в
той ее части, которая не была воззрением негативного, еретического толка.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.