Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Если говорить о минусах в произведениях мистера Уайтхеда, то
отсутствие в них всякой попытки поместить предельные обобщения в какую-
либо схему аналитического генезиса указывает на его приверженность
тому, что я назвал математическим образцом. Их плюс заключается в том,
что он создал достаточно сложный промежуточный механизм Бога, гармонии,
математических отношений, природных законов, необходимых для увязывания
вечных объектов с непосредственными явлениями. Не думаю, что
замешательство, которое мне пришлось испытать, читая господина Уайтхеда,
вызвано его фундаментальной концепцией опыта. Напротив, данная концепция,
свидетельствующая о разумной степени свободы его философского
воображения от влияния философской традиции и ее языка, кажется мне
чрезвычайно ясной, равно как и продуктивной. Полагаю, что этим замешательством
я обязан промежуточному механизму, необходимому для сплетения
всех элементов; сплетение же их требуется лишь вследствие допущения
1Вопрос выбора между двумя альтернативами стал бы еще яснее, если бы у нас
было время на обсуждение непосредственных качеств (обычно их называют сенсорными,
согласно одному из их каузальных условий), которые Уайтхед относит к вечным объектам;
поскольку по альтернативной теории они являются просто тем, что придает актуальным
явлениям уникальную единичность, и поэтому без них невозможна никакая актуальная
целостность.
449
об изначальной независимости, но оно не потребуется, если
признать, что они появляются, чтобы своими функциями
способствовать достижению целей, которые поставил сам опыт.
В силу того что философия Уайтхеда чревата подобного рода
возможностями для дальнейшего философствования любого из нас, я и поднял
вопрос о фундаментальном методе, а не стал ограничиваться, возможно,
более подходящей к случаю задачей выбрать какую-то одну из множества его
богатых следствиями разработок и посвятить комментарии только ей. Судя по
ходу развития философских течений в настоящее время, непосредственному
влиянию этого метода скорее всего будет подвержена та часть философии
Уайтхеда, которую я назвал математической моделью. Это мощное
влияние во имя законченного натурализма, которому так предан Уайтхед,
на мой взгляд, требует иного истолкования. Вне всякого сомнения, в
придании мысли Уайтхеда математической интерпретации есть некоторая
доля иронии, ибо это вообще-то подразумевает приоритет статики над
процессом, причем последний, согласно подобной интерпретации, должен
быть ограничен рамками непосредственных явлений и их вторичных
обратных реакций на то, что по природе своей совершенно незыблемо,—
примером таких реакций являются изменения первоначального образа Бога.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.