Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Подручным инструментарием
сокрушительной критики стало отождествление прочных верований с верованиями,
находящими подкрепление в чисто материальном опыте, или непосредственном
наблюдении, то есть в простых идеях, впечатлениях, чувственных данных. Новые
философы не видели, что такая редукция опыта не совместима с вдохновлявшей
их позитивной верой: им застила глаза горячая убежденность в том, что стоит
только покончить с преградами, доставшимися в наследство от прошлой культуры,
как силы, которые несет в себе опыт, тотчас увлекут людей к лучшему будущему.
Еще более поучительное значение, чем то, что говорилось строго об опыте, имела
революция, которая произошла в области общепринятых взглядов на «опыт» и
«разум». В античной философии опыт обозначал привычки и навыки, об-ретенные
благодаря многократным повторам конкретных действий и закреплению тех из
них, которые оказались успешными, то есть он имел ограниченное значение, в то
время как разум, проникновение в суть и причины вещей, был свободен от всяких
рамок, которые определялись обретенными привычками. Фрэнсис Бэкон и
последователи его эмпиризма занимали совершенно противоположную позицию.
«Рациональное», лишенное связи с опытом личности, представлялось им увядшим,
безжизненным. Личный «опыт», каково бы ни было его точное определение,
служил фактором посвящения человека в живые реалии и предоставлял ему
исключительную возможность выйти на простор столь же изобильных, сколь и
новых поприщ. Эмпиризм и либерализм были союзниками; возможность роста,
развития, идеалистическое представление об изменении как прогрессе—все
367
366
это, правомерно или неправомерно, связывалось философами с верой в опыт.
Теоретически, или с позиций строго формальной логики, из взгляда на сознание
как на tabula rasa1 , чистый лист бумаги, на который будут
нанесены «внешние» впечатления, должно было бы следовать, что люди
пассивны словно марионетки. А в реальной жизни в тот период
господствовало предчувствие, что если люди смогут избавиться от
стесняющих и сдерживающих традиций и институтов, то они убедятся на
собственном, не опосредованном этими институтами опыте, что они
способны идти и непременно пойдут вперед.
III
Аналитический подход к древнегреческой мысли так или иначе позволит
нам убедиться, что уже сами ее основания не заслуживают эпитета объективная.
Понимание данного термина продиктовано нашими собственными
исходными позициями, то есть убеждением в противоположности древнегреческого
мышления субъективистским тенденциям современной философии—
тенденциям, которые, однако, невозможно было бы определить как
таковые, если бы не существовало сознательно проведенной и покорившей
умы дистинкции (разграничения) космологического и психологического,
«объективного» и «субъективного».
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.