Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
7. Вся дискуссия по данным вопросам предполагает, что детерминация
объектов как объектов, даже при отсутствии осознаваемой связи между ними
и поведением, в конечном счете служит дальнейшему развитию нашего опыта.
А дальнейшее развитие есть изменение, трансформация настоящего опыта,
и, следовательно, это активный процесс. Поскольку такое развитие целенаправленно
идет по пути построения объектов как объектов, то мы имеем
не просто активный опыт, а регулируемую активность, то есть поведе316
317
ние, поступки, практику. Таким образом, вся детерминация объектов как
объектов (включая науки, которые создают объекты физические) имеет отношение
к изменениям опыта, или опыта как активности; и когда это отношение
из процесса абстрагирования превращается в процесс применения
(то есть переходит из негативного в позитивное), такая детерминация обретает
отношение к сознательному контролю над сущностью изменений (то
есть к намеренным изменениям), таким образом обретая и этическое значение.
Этот принцип можно обозначить как постулат преемственности опыта.
С одной стороны, данный принцип обеспечивает целостность нравственного
суждения, указывает на его приоритет и соответственно на инструментальный,
или вспомогательный, характер интеллектуального суждения (какой
бы сфере оно ни принадлежало — физической, психологической или
социологической), а с другой стороны, вдобавок еще предохраняет моральное
суждение от изоляции (то есть от трансцендентализма), включая его в
рабочие отношения взаимопомощи между всеми суждениями по вопросу,
возникшему в опыте,—даже суждениями из самых специфических отраслей
механики и физиологии.
2. Оценочные суждения и непосредственное качество
В недавней статье м-ра Филиппа Б. Раиса* в "Journal of Philosophy" есть
много такого, под чем с радостью подписался бы любой неоэмпирик1. В
том, что составляет критическую часть статьи, он одобрил бы оппозицию
автора метафизическому «реализму», который вьтодит «объективность» ценности
из ее принадлежности к «объектам», называемым так потому, что они
чужды всякой связи с человеческим поведением. Он разделил бы его оппозицию
и тем точкам зрения, которые допускают наличие человеческого фактора
в ценностях, но трактуют его таким образом, что в итоге это приводит
к скептическому отрицанию всякой возможности адекватных суждений о
них. Основанием для такого согласия неоэмпирика с мистером Райсом послужили
бы те позитивные аспекты статьи, в которых 1) проблема возможности
адекватных суждений о ценности отождествляется с проблемой возможности
достигать таких заключений о ценностях, которые способны служить
в качестве руководящих начал нашего поведения в жизни, и 2) «объективность
» суждений отождествляется с возможностью их проверки на истинность
в эмпирическом наблюдении.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.