Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Явление, которое надлежит распознать, с его точки зрения, выступает
в качестве причины пропозиции, хотя также является и ее подтвержде
392
нием, — это при том, что пропозиция есть единственное средство узнавания о
явлении! Мне кажется, что подобный взгляд, как и всякая сугубо гносеологическая
точка зрения, предполагает веру в мистическую и недоказуе-мую доктрину
предустановленной гармонии. По-моему, только это гносеологическое чудо способно
объяснить, каким образом явление может быть (i) чем-то подлежащим познанию и,
следовательно, по определению еще неизвестным и одновременно (ii) тем, что можно
познать только при помощи пропозиции, которая в свою очередь (iii), чтобы являть
собой формулу знания или быть истинной, должна соответствовать тому, что
подлежит познанию. Ведь именно в согласии сданной доктриной пропозиция истинна,
если она удовлетворяет тому, что может быть познано только посредством нее.
В отличие от этого взгляда, в свете моей собственной точки зрения соответствие
понимается в операциональном смысле, который придается ему
всегда и повсюду, за исключением единственной, гносеологической, ситуации с
ее пресловутым отношением между «субъектом» и «объектом»; а именно это —
смысл ответа, такого же, как ответ ключа на условия, предлагаемые замком,
либо как «ответы»двухкорреспондентовдругдругу; иливцелом как реакция,
которая служит адекватным ответом на вопрос или критику, —короче говоря,
как решение, отвечающее требованиям проблемы. С такой точки зрения обе
стороны «соответствия» открытыинезнаютграниц,то есть дело обстоит вовсе
не так, что одна из них навеки изолирована от опыта, а другая входит в него
благодаря «восприятию» или как угодно еще. Недоумение по поводу того,
как можно о чем-то относящемся к опыту утверждать, что оно соответствует
чему-то, по определению находящемуся вне опыта и являющемуся, согласно
гносеологической доктрине, единственным средством «познания», — вот из чего
выросла моя подозрительность по отношению ко всем затеям гносеологии1 .
1Отметив, что, согласно моему взгляду на истину, она зависит от последствий
(в то время как у него истина зависит от предпосылок, которые сами, однако, в опыте не даны), и
еще отметив, что здесь, стало быть, речь идет о законе причинности, мистер Рассел приходит к
такому выводу: «Чтобы эти законы причинности могли верно служить своей цели, они должны
быть «истинными» в том самом смысле слова, который мистеру Дьюи пришелся бы не по душе»
(Ор.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.