Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
И, надеюсь,
я не выскажу какого-то немыслимого требования, если добавлю, что самым
глубоким образом сюда, по-видимому, должна быть вовлечена и теория, представляющая
собой определенную трактовку причинности.
Переводя проблему в несколько более простой и, возможно, не столь
спорный план, я бы исследовал вопрос о том, является ли неотъемлемым
элементом воззрений мистера Рассела определение значения таких слов, как
«ощутимое присутствие» и «sensa» (чувственные данные). Ведь некая подобная
ссылка была бы, по-видимому, необходимой для верного различения
между пропозицией «перед нами краснота» я такими пропозициями, как
«эталенточка красная», авозможно итакими, как «перед нами гиппогриф»*.
Если указание на чувственную данность вещи необходимо, то, по-видимому,
необходима и апелляция к телесному сенсорному механизму, посредством
которого данное качество распознается как sensum(прямое чувственное
присутствие). Мне кажется мало вероятным, что знание подобного механизма
может вытекать из его элементарной непосредственной данности,
из чего-то, что непосредственно «перед нами»; на мой взгляд, куда более
вероятен тот факт, что в течение долгого исторического периода люди не
находили никакой связи между цветами и механизмом визуального восприятия
или между звуками и слуховым аппаратом; либо если такую связь все
же установили давно, то, во всяком случае, просто основываясь на том, что
происходит, если человек закрывает глаза и затыкает уши.
Вероятность того, что убеждение в существовании определенных «ощутимых
», чувственных качеств является чисто дедуктивным выводом, повышается
тем обстоятельством, что сам мистер Рассел нигде не упоминает о
наличии телесного моторного элемента, несомненно предполагаемого таким
суждением, как «перед нами краснота»; это упущение, как станет ясно
позднее, существенным образом обусловило различия в наших с ним взглядах.
В свете подобных соображений любая точка зрения, согласно которой
все сложные пропозиции обладают статусом знаний только в том случае,
1 Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 200.
385
если им обладают первичные атомарные пропозиции, сущность которых
описана мистером Расселом, представляется мне идеей, имеющей самые
адекватные основания, хотя она и чревата тотальным скептицизмом.
Позиция, на которой стою я, а именно—что все знание либо гарантированное
утверждение основывается на исследовании, а это исследование связано,
естественно, с чем-то вызывающим наше сомнение, включает в себя,
таким образом, скептический элемент или, как называл это Пирс, «фаллибилизм
»*.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.