Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Однако данный исходный материал должен пройти по крайней мере
две стадии, чтобы стать поистине философским. Первая стадия—это стадия
закрепления преданий, легенд и свойственной им впечатляющей силы.
Поначалу эмоциональная фиксация опыта, как правило, случайна и преходяща.
События, возбуждающие чувства индивида, используются для пересказа
или пантомимы и вновь переживаются в них. Но некоторые виды опыта
имеют такую частоту и повторяемость, что касаются уже всей группы в
целом. Этот опыт оказывается социально генерализованным. Отдельное приключение
одного-единственного индивида разрастается до масштабов представительной
и типической характеристики эмоциональной жизни племени.
От некоторых происшествий зависит благополучное либо бедственное
положение целой группы, поэтому им придается особое значение и величие.
Закладываются некоторые основы традиции; предание становится общественным
достоянием и наследием; пантомима переходит в официальный
обряд. Сформированная таким образом традиция отныне является своего
рода нормой, которой отвечают фантазии и представления личности.
Воображению ставятся непреложные рамки. Общинный способ постижения
жизни эволюционирует в способ, к которому индивиды приходят посредством
обучения. Личные воспоминания как непроизвольно, так и в силу
определенной социальной потребности превращаются в групповую память
или традицию, а индивидуальные фантазии объединяются в систему верований,
характерных для данного сообщества. Поэтические образы закрепляются
и систематизируются. Предание становится социальной нормой.
Первоначальная драма, обыгрывающая эмоционально существенный опыт,
узаконивается как культ. Вольные когда-то представления цементируются
в доктрины.
Политические завоевания и объединения усиливают и подтверждают
методический и непреложный характер этих доктрин. По мере роста сфер
влияния у власти появляются определенные мотивы к систематизации и све
27
дению прежде спонтанных и подвижных верований воедино. Помимо естественного
согласования и ассимиляции убеждений ввиду общения их носителей
и потребности взаимопонимания консолидирующую роль зачастую
играет и политическая необходимость, побуждающая лидера централизовать
традиции и взгляды, с тем чтобы расширить и укрепить свой престиж и
авторитет. Иудея, Греция, Рим и, я полагаю, все остальные государства с
долгой историей являют собой такие примеры продолжительного приспособления
древних локальных ритуалов и доктрин к интересам больших социальных
образований и более глобального политического могущества.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.