Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
При Платоне, Аристотеле и схоластах
это было обвинение профессии в целом, поскольку она представляла собой
вид опыта. Это был обвинительный приговор всякому практическому действию,
разительно отличному от концептуального умозрения.
Философ нового типа, который заявлял о себе как эмпирик, -это, как
правило, был человек, преследовавший определенную критическую цель.
Подобно Бэкону, Локку, Кондильяку и Гельвецию*, ему приходилось сосуществовать
с комплексом представлений и системой институтов, в которых
он основательно разуверился. Его проблемой была проблема сопротивления
этому совершенно мертвому, бесполезному грузу, ломавшему и искривлявшему
хребет человечества. Самым очевидным способом подорвать и разрушить
данную ситуацию для него служила апелляция к опыту как конечной
проверке и критерию. Активные реформаторы всякий раз являлись «эмпириками
» в философском значении слова. Это стало делом их жизни -показывать,
что некоторые текущие верования или существующие институты,
провозгласившие, будто на их стороне врожденные идеи или необходимые
концепты, либо что их источник -авторитетные откровения разума, в действительности
имеют источник пониже, а именно -опыт, и прочность свою
обретают случайно -благодаря классовому интересу или предвзятому отношению
властей.
Философский эмпиризм, инициатором которого выступил Локк, был
намеренно дезинтеграционным. В его рамках оптимистически принимался
за основу тот факт, что, стоит только положить конец бремени слепой привычки,
навязанного авторитета и необоснованных связей, как тотчас же сам
собою начнется прогресс науки и общественного устройства. Роль эмпириз
ма заключалась в том, чтобы помочь людям снять с себя этот груз. Лучшим
пособом освободить человека от бремени считалось признание естественной
истории происхождения и развития в сознании идей, связанных с представлениями
об объектах и нормами поведения. Сантаяна* справедливо
назвал психологию этой школы злонамеренной психологией. Она склонялась
к тому, чтобы отождествлять историю формирования определенных
идей с развитием взглядов на вещи, к которым относились эти идеи, -естественно,
что такое отождествление неблагоприятным образом сказывалось
на вещах. Но м-р Сантаяна отказывался замечать общественное стремление
и цель, скрытые в этом злом намерении. Он не сподобился показать, что это
«злое намерение» направлено именно на институты и традиции, ставшие
бесполезными; он не сподобился показать, в какой значительной степени
действительно верно то, что трактовка психологического источника этих
традиций и институтов была тождественна деструктивному взгляду на вещи
как таковые.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.