Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Широчайшая распространенность этой
фальшивой и коварной идеи является мощным фактором, усугубляющим
современную ситуацию всеобщего смятения.
Истинное значение формулы, которая дробит и разделяет все поле человеческого
бытия и действия на сферу свободы и сферу авторитета, следует
искать не в ее теоретической постановке, а в том, как она относится к историческим
событиям нескольких последних веков. Будучи чисто теоретическим
образованием, она претендует на прирожденную значимость и универсальную
применимость, что лично я считаю абсурдом. Но дело в корне меняется,
если данная формула рассматривается как напоминание о некотором
историческом периоде. В таком случае формула приобретает значение символа
уникального кризиса, пережитого западной цивилизацией на протяжении
последних веков; она служит свидетельством великой исторической
борьбы. Своим двойственным характером эта формула знаменует, с одной
стороны, падение институтов, когда-то оказывавших влияние на умы и поведениелюдей,
асдругойстороны, онавозвещаетподъемновыхобщественных
и интеллектуальных сил. Старые традиции и сложившиеся социальные
организации противились влиянию новых сил в жизни человека и общества
как опасному явлению; свое прежде единоличное право на власть и привилегии
они готовы были оспаривать не на жизнь, а на смерть. Данная формула
вместо того, чтобы подсказывать, как нам справиться с преодолением
этого исторического противоречия, выдает за его разрешение не что иное,
как теоретическое выражение существа самого конфликта. В роли руководства
для понимания и действия эта формула, как я уже сказал, смотрится
нелепо. Но как символ исторических событий она глубоко познавательна.
К сожалению, когда борьба разгорелась впервые, новейшие силы были
склонны оценивать устоявшиеся институты согласно той стоимости, которую
последние себе сами приписали, то есть считать их необходимыми проявлениями
самого принципа авторитета. Убедившись в репрессивном характере
существующих институтов, новое движение выступило против авторитета
как такового и стало видеть в нем нечто по природе своей чуждое
индивидуальности, а также изначально враждебное по отношению к свободе
и тем социальным переменам, которые могли бы последовать за открытым
выражением и употреблением свободы. В результате, вместо того чтобы
снискать славу сокрушителя системы, которая превратилась в нечто неповоротливое
и безответственное, а также славу стимула для человеческих
возможностей, доселе спавших крепким сном, новое движение, фактически
отрицая неизбывную важность воплощения авторитета и социального контроля,
в интеллектуальном смысле только усугубило замешательство, и без
того практически всегда и при любом раскладе сил свойственное переходной
эпохе.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.