Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
На его взгляд, единственный выход из этого состояния сулило только занятие
некоторой позиции решительного действия. Философские подтексты данной позиции
поразительным образом предве-щают наиболее фундаментальные идеи его последующей
философии. Он спрашивает в своем дневнике; «Может ли человек с достаточно
полными знаниями довести себя до столь искреннего сочувствия к тотальному про
430
цессу вселенной, чтобы всем сердцем принять ее зло, которое выглядит логичным
в деталях? (...) Если да, то оптимизм возможен». Однако характерные
интересы и симпатии индивида могут показаться ему самому столь важными,
что он не захочет поддаться «сочувствию тотальным процессам». В
этом случае его окончательной позицией станет такая враждебность по отношению
к структуре вселенной, что ее единственным результатом, возможно,
окажется пессимизм. Однако есть и альтернатива, она — между двух
крайностей. «Если его разуму не претит опираться на идею разделенной
вселенной и если в то же время он имеет достаточно силы воли, чтобы смотреть
в лицо вселенской смерти, не зажмуриваясь от страха, то это значит,
что он способен вести жизнь высоконравственную». Концепция внутренней
связи между «разделенной» (плюралистической) вселенной и позицией
решительного выбора и действия, читающаяся в этом фрагменте, в дальнейшем
укреплялась по мере того, как Джеймс приходил к пониманию, что определенные
акты воли и эмоциональные склонности являются жизненно
важными, хотя и негласными, предпосылками, из которых вытекает как оптимистический
монизм, так и пессимистический дуализм, ставящий эго и
его интересы в несокрушимую оппозицию космосу в целом.
Глубина чувства, которым дышит все написанное Джеймсом в дневнике
и близким друзьям в период кризиса, с годами не поубавилась. Но если только
в моей голове абсолютно не перепутался весь ход его развития, столь полно
и мастерски отраженный в этих представленных нам томах, то постоянное
ощущение им одной и той же проблемы так и осталось главным ключом к
его философии. Это из него у Джеймса затем возникло ощущение конфликта
между наукой как знанием о природе и религией как знанием об индивидуальной
судьбе. Оно—источник не только его плюрализма и индетерми
низма, но и более специальных доктрин о праве на то, чтобы за отсутствием
объективных свидетельств руководствоваться в действии искренним верованием,
и той части его прагматизма, в которой подчеркивается, что последствия
в большей степени, чем истоки, служат окончательной проверкой и
критерием значения и состоятельности идей.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.