Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Данное упущение отражено в концепциях индивида как некой
законченной данности и свободы как врожденной собственности индивида,
для проявления которой необходимо только избавиться от внешних ограничений.
Индивид раннего либерализма был подобен атому Ньютона, имеющему
чисто внешние пространственно-временныеотношения с другими подобными
единицами, с той только разницей, что в «комплект» каждого социального
атома еще входила внутренняя свобода. Эти идеи, возможно, не
принесли бы большого вреда, если бы служили простыми ободряющими
призывами к практическим достижениям. Но они составили часть философии,
причем такой философии, в которой эти конкретные понятия об индивидуальности
и свободе наделялись статусом абсолютных и вечных истинблаг
на все времена и для всех территорий.
Этот абсолютизм, это игнорирование и неприятие временной относительности
есть одно и важнейшее объяснение того, почему ранний либера
230 231
лизм так легко выродился в псевдолиберализм. Ради экономии времени я
сравню то, что имею в виду под таким неистинным либерализмом, с типом
социальных идей, представителями которых являются «Лига свободы» и экспрезидент
Гувер. Я называю его псевдолиберализмом, потому что он истощил
и сузил прежде великодушные идеи и ожидания. Даже одни и те же
слова могут обозначать совершенно различные вещи, когда они высказываются
меньшинством, выступающим против репрессивных мер, и когда они
соответственно произносятся группой лиц, уже получивших власть и теперь
использующих идеи, которые когда-то служили оружием в их освободительной
борьбе, как средства удержания обретенного ими могущества и
богатства. Эти идеи одно время являются инструментами для производства
общественных перемен, потом переходят в подчинение иной цели и используются
как метод предотвращения дальнейших социальных преобразований.
Сам этот факт представляет собой пример исторической относительности, а
также свидетельство того зла, которое несет в себе постулат раннего либерализма
о неизменном и вечном характере данных идей. В силу этого последнего
обстоятельства доктрина laissez-faire служила деградировавшей
школе либералов как выражение наиболее естественного порядка вещей. В
результате идея индивидуальности пала так низко, что в сознании большинства
людей, лично заинтересованных в более широком и всестороннем
развитии индивидуальности, индивидуализм стал понятием, приверженцев
которого следует освистывать и стыдить; в то же время множество других
людей вообще не видело никакой возможности победить зло, вытекающее
из социально нерегламентированных проявлений свободы в предпринимательской
сфере, кроме изменения ситуации посредством насилия.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.