Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Для формулирования той же критики он пользуется и иным
языком, когда говорит, что я путаю переживаемое качество неопределенности,
имеющее чисто познавательное значение (оно говорит нам о возможной
ситуации до ее воплощения), с практической и операциональной неопределенностью
переживаемого качества реально предшествовавшей ситуации.
Предложение, в котором говорится, что возможная суть, до того как она
воплотилась или пока это воплощение все еще в будущем, является идеальной
или интеллектуальной и поэтому не экзистенциальной и составляет,
таким образом, основное в позиции м-ра Маккея. Это единственный повод,
на котором строится обвинение, выдвинутое им против меня. В свете данного
факта кажется еще более необычным, что м-р Маккей не приводит никаких
аргументов или свидетельств в обоснование своего положения. Обычно
такое поведение означает, что автор считает свое положение самоочевидным
либо по крайней мере не вызывающим серьезных сомнений. Но если
здесь именно тот случай, то Маккей верит—и верит в то, что это самоочевидно
как общее положение, — что все относящееся к будущему носит исключительно
интеллектуальный и неэкзистенциальный характер. Я не хотел
бы спешить с утверждением, что м-р Маккей—безусловный сторонник
идеалистической метафизики, согласно которой будущее и будущие события,
даже если они так крепко связаны с происходящим сегодня, что являются
несомненными исходами или результатами последнего, сугубо интеллектуальны
и неэкзистенциальны. Но если его воззрения в точности таковы,
то я должен заявить, что они мне чужды, и поэтому нет никакого смысла
оценивать все, что сказал я, в понятиях его веры.
Есть и другое возможное объяснение, которое, учитывая все вышесказанное,
кажется нам более уместным. Вероятно, мистер Маккей полагает,
что моя теория в целом логически обязывает меня к принятию высказанного
им положения, и получается, что оно как бы отражает мою действитель
376
ную позицию, которая, однако, безнадежно сокрыта в той путанице, что я
создал, и поэтому кажется, будто я ее отвергаю. Даже если он на самом деле так
думает, то тем более поразительно, что он не приводит никакого свидетельства и
ни одного фрагмента из моей логической теории, чтобы приписывание мне
подобного взгляда можно было счесть правомерным.
Как правило, крайне трудно отвечать на тезис, оставленный в такой неясной
формулировке, или даже просто его обсуждать. Но в данном конкретном случае
можно ограничиться лишь указанием на то обстоятельство, что рассматриваемое
воззрение—это, повторим, предпосылка, из которой затем вытекает обвинение меня
в создании путаницы, — оказывается противоречащим моей теории исследования
в целом; и более того, противоречащим в такой степени, что эта теория в его свете
оказывается нелепицей.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.