Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Судя по всему, узкое и точное знание об окружающем мире имело
тогда лишь ограниченный и специальный диапазон применимости. Оно
было связано с ремеслами, а цель и смысл труда мастерового в общем и
целом не отличались высоким полетом. Они были производными, почти
рабскими. Кто поставит ремесло сапожника на одну ступень с искусством
управления государством? Кто оценит даже высокий труд врача, исцеляющего
тело, выше труда священника, врачующего душу? Именно так Платон
постоянно выражает этот контраст в своих диалогах*. Сапожник способен
оценить добротную пару ботинок, но совершенно не может судить о более
важном вопросе — о том, когда и где пристало носить ботинки; врач способен
верно судить о здоровье, но о том, хорошо это или плохо — здравствовать
или же лучше умереть, — он ничего не знает. Ремесленник, будучи
экспертом там, где возникают совершенно конкретные технические вопросы,
беспомощен в тех случаях, когда дело идет исключительно о проблемах
подлинной важности—нравственных проблемах как ценностях. Следовательно,
его разновидность знания является, по сути, низшей и нуждается в
контроле со стороны высшего типа знаний, которые прольют свет на
абсолютные цели и ценности, тем самым определив и закрепив
надлежащее место и для знания технического, механического. Скажем
больше—на страницах трудов Платона в силу его хорошего драматического
чутья мы нахо-дим живое отображение того, как конфликт между
традицией и новыми притязаниями сугубо интеллектуального знания
влияет на отдельного человека* . Консерватор крайне шокирован идеей
преподавать военные искусства посредством абстрактных правил, по
науке. Никто не сражается просто так—сражаются за свою страну.
Абстрактная наука не может пере-дать любви и преданности, не может
подменить собой даже по чисто техническим параметрам тех путей и
средств борьбы, которые традиционно вдохновляются верностью родине.
Способ постичь военное ремесло состоит в единстве с теми, кто на собственном
опыте научился защищать страну, в усвоении ее идеалов и обычаев;
короче говоря, в том, чтобы стать бывалым сторонником греческой традиции
сражения. Пытаться выводить абстрактныеправила изсравнениясвоих и
вражеских приемов борьбы—значит встать на тропу, уводящую к традициям
и богам неприятеля, то есть начать лицемерить по отношению к собственной
стране.
Подобная точка зрения, если ее должным образом прочувствовать, поможет
нам понять антагонизм, рожденный позитивистским знанием, едва
оно вошло в конфликт с традиционным, которое имело глубокие корни в
социальных привычках и пристрастиях; его переполняли нравственные
задачи, во имя которых люди жили, и нравственные правила, по которым
они жили.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.