Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Оценить полноту противоположности между двумя этими постулатами
нам поможет следующее соображение. На основе первого постулата
предмет познания получает титул такового, если к нему применяются
методы исследования, проверки, удостоверения и упорядочивания в систему,
или организации, которые реально используются в науке. Согласно другой
трактовке базиса, некие предшествующие условия являются применимыми
к любому и каждому случаю—хорошему, плохому, никакому. Следовательно,
они представляют собой нечто совершенно отличное от фактов
действительного исследования, проверки и верификации, гарантирующих
использование имени «знания» в самом почетном смысле, для обозначения
его реальных примеров.
Так что с точки зрения логики вопрос Канта «возможно ли вообще
(ueberhaupt) познание?» явился неизбежной кульминацией гносеологического
подхода. Если бы вопрос ставился о «возможности» любого другого
объекта, который надо исследовать, то этот вопрос исходил бы из того, что у
исследования существует предметная сфера. Например, достаточно указать,
что рак существует, и вопрос о нем будет звучать не «возможен ли рак?», а
просто и понятно — «каковы особые условия его реального появления?».
Лишь в случае с познанием принято считать, что вопрос о его «возможности
» —это вопрос, выражающий абсолютное сомнение в его действительности,
снять которое можно только с заданием строгих, универсальных, предшествующих
знанию условий и демонстрацией того, что оно этим условиям
удовлетворяет.
В примере же с раком вопрос о его возможности означает только то, что
наше познание до сих пор пребывает в стадии сомнения и неопределенности,
и поэтому надо продолжить исследование, чтобы открыть характерные
свойства, условия и последствия фактов, реальность которых приводит к
проблеме. Тем не менее именно это странное (впрочем, странное только в
том случае, если мы не рассматриваем историко-культурных обстоятельств
явления), догматическое и противоречивое предположение, будто познание
условий познания существует до всякой конкретной ситуации знания и обусловливает
ее, присвоило себе титул критической теоряи познания!
IV
Я не намерен больше обсуждать это противоречие; скажу лишь, что такое
противоречие будет очевидно всякому, кто толкует проблему в понятиях
фактов познания, а не в понятиях, предлагаемых нам историей философских
систем, в которых познание анализируется в отрыве от других культурных
событий. Полагаю, что лучше заняться определением той совокупности
историко-культурных обстоятельств, которые породили такое гносеологическое
допущение о первичных условиях, установленных для познания, и
которые, в частности, привели к появлению «субъектно-объектной» формулы,
характеризующей эти условия.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.