Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Но ведь эта дистинкция возникла отнюдь
не в древнегреческой мысли. В античности противопоставлялись «бытие
» и становление, поскольку последнее включало в себя элемент небытия
либо несовершенства; вечно длящееся, неизменное и бессмертное отделялось
от преходящего, и смертные подобия или образы составляли антитезу
своим источникам. Современную же дистинкцию субъективного-объективного
мало-мальски напоминало лишь противопоставление существующего
от природы существующему по учреждению или общему согласию.
Античную философию, в отличие от современной, поистине можно назвать
наивной, имея в виду такую философскую атмосферу, которая исключает
проведение грани между субъективным и объективным. Поскольку наивность
предполагает свежесть и прямоту подхода к предмету, связанные с
отсутствием какого-либо искусственного усложнения, то слово «наивный»
в данном случае может звучать как похвала греческой мысли. Мы могли бы
сказать о греческой философии, что она смешала в кучу те качества, которые
мы теперь разграничиваем, если бы для такого смешения не требовалась
предварительная дифференциация, а именно эта предшествующая дифференциация
была в ней недостаточной. У всякого характерного представителя
гениальной греческой мысли качества, которые мы относим к сфере
эмоций и воли и, следовательно, связываем их с личностью, используются
для облагораживания вещей, которые мы называем физическими и не владеющими
подобными качествами. Исключением из этого правила являются
1чистая доска (на которой еще ничего не написано) (лат.).
368
атомисты, если и столковывать их буквально. Но достаточно почитать одного
Лукреция (либо сегодняшнего Сантаяну) и осмыслить все известное о
Демокрите, чтобы увидеть, что их интерес к космологии был скорее этическим,
нежели научным в современном смысле этого слова*. Во всех наиболее
влиятельных и многими принимаемых античных космологиях физический мир отличался
такими качественными и телеологическими чертами, от которых современная
физика его очистила. А до тех пор, пока эта очистка не произошла, никаких
оснований для резкого противопоставления одушевленного и неодушевленного,
человеческого и нечеловеческого, «субъективного» и «объективного» не было.
Аристотель и Платон по сути не отличались от Демокрита, так как все они
рассматривали человеческие черты в ряду общих космологических качеств.
Предыдущие отрицательные положения содержат один позитивный момент. Бытие
и логика греческой философии коренились внутри и среди вещей, предметов
непосредственного опыта, мира, в котором мы, человеческие существа, действуем,
страдаем и наслаждаемся.
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.