Диоген Лаэртский (начало III в. н.э.): "Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие — этиками, за рассуждение о нравах; третьи — диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика — о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики и для этики."
Увлекательность этого посвящения и благодарность мисте
424
ру Перри за то, что он познакомил нас с данной летописью, дано испытать
не только людям, профессионально занимающимся философией. Их разделят
все те, кому интересна история американской интеллектуальной жизни,
и все те, кого волнует таинственная подоплека самобытной творческой продуктивности.
Прежде чем перейти к тому, что представляется нам той самой проблемой,
которую так глубоко вобрал в себя весь опыт Джеймса, что она определяет
структуру его философии (включая и такие известные черты последней,
которые, если рассматривать их вне контекста, кажутся нам эксцентричными),
я хотел бы привести некоторые выдержки из сказанного Джеймсом
в разные времена о философии и преподавании таковой. В письме Ходжсону*
Джеймс отмечал, что мотивацией любого философа является некий
жупел из его подсознания, от которого он хотел бы избавиться. Потрясающе
истинное, на мой взгляд, замечание; неумение распознать, чье это давление
философ испытывает таким образом и от чего он стремится освободиться,
представляет собой одну из главных причин бесплодности философских дискуссий.
ДалееДжеймсдобавляет, чтодля него таким жупелом является иссушение,
препарирование. Именно в этом контексте я и хотел бы проанализировать
замечания вроде нижеследующего, сделанного Джеймсом по поводу
Вундта** в письме к Стампфу***.
«Вы, безусловно, согласитесь с тем, что если этот мир вообще нуждается
в профессорах, то Вундт есть самый достойный похвал представитель
данного рода, уважение к которому никогда не может быть чрезмерным...
это профессор, это существо, которое считает себя обязанным знать все и
иметь мнение обо всем, связанном сего Еасй1. Обо всяком возможном предмете
он говорит следующее: «Я должен составить о нем свое мнение. Сколько
у меня о нем мнений? Три? Четыре? Да, всего четыре». Так он обретает
полный ассортимент собственных мнений и, если его память в порядке, редко
забывает, в чем они заключаются».
Не могу отделаться от мысли, что этот фрагмент, как по контрасту, проливает
изрядную долю света на цели и приемы самого Джеймса, включая и
то, за что его больше всего критиковали,—например, непоследовательность
в выражении идей, состоящую в том, что, исследуя одну тему, Джеймс порой
забывает о сказанном им самим по какому-то иному конкретному случаю.
Его корреспондент, английский мыслитель Шедуорт Ходжсон, еще
очень скромно определил характерное качество Джеймса, написав, что
Джеймс «заставляет нас видеть реальность вещей, реальный, обыденный
смысл насущных проблем и вопросов».
Данная книга публикуется частично и только в целях ознакомления! Все права защищены.